Наверно, я не могу претендовать на высокую степень полноты в рассмотрении данного вопроса, потому что лично я посетил всего два европейских экопоселения, а остальные знаю только по рассказам их жителей и материалам в сети (сайты, печатные публикации, видео), однако даже той информации, которой я владею, достаточно, чтобы увидеть, что, несмотря на то, что поселений много, и они все разные, всё же есть несколько общих характерных черт или тенденций, которые довольно заметно отличают подавляющее большинство европейских альтернативных поселений от поселений России (в подавляющей массе основанных на идеологии книг В.Мегре).
Отличия эти достаточно существенны, и, в общем и целом, они сводятся к следующему:
01. НАЛИЧИЕ БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ ЯВНО ДЕКЛАРИРУЕМОЙ МИССИИ ПОСЕЛЕНИЯ КАК ЦЕЛОГО
Несмотря на то, что в Европе встречаются поселения и достаточно «дикого» и «первобытного» образца вроде общин эльфов в Италии, которые говорят про себя «La nostra regola e’ nulle regole» («Наше правило — это отсутствие каких-либо правил»), тем не менее, даже такие общины осознают и могут сформулировать некие принципиальные тезисы по поводу того, «для чего мы собрались здесь вместе». В России же получается так, что системной единицей, обладающей каким-либо целеполаганием и смыслоопределением, как правило, является не поселение, а отдельное «родовое поместье». Поселение же в итоге оказывается чисто технической надстройкой, единственным предназначением которой является обеспечить отдельные поместья, существующие для самых разных целей, минимально необходимой инфраструктурой — дорогами, электричеством, общим домом и славянскими праздниками :). В итоге почти ни одно из известных мне анастасиевских поселений ясно сформулировать свою миссию оказывается не в состоянии.
02. ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПЛАТФОРМЫ У ВСЕХ ПОСЕЛЕНИЙ
В России, Украине и Белоруссии есть книги Мегре, которые, что ни говори, оказывают очень сильное унифицирующее влияние на поселенческое движение, делая сотни создающихся поселений очень сильно похожими друг на друга, предопределяя одни и те же организационные решения и одни и те же проблемы практически во всех поселениях от Бреста до Владивостока. Есть несколько стандартных паттернов, которые, имея истоки либо в самих Зелёных Книгах, либо в их официальном толковании со стороны В.Мегре или Фонда «Анастасия», почти совершенно неизбежно проникают в структуру любого нового создающегося поселения, приводя в итоге через цепочку следствий к поразительной «одинаковости» облика почти всех поселений. Среди этих паттернов, в частности:
— участки по 1 Га на семью (как правило, прямоугольные);
— отсутствие единой природосообразной планировки территории поселения, «гектарно-клечатая» планировка;
— большая и хаотичная рассредоточенность жителей по большой территории, нерационально высокая протяжённость дорог и электролиний;
— демократическая форма управления, которая, как правило, не работает;
— славянские костюмы;
— славянские и ведрусские праздники (солнечный цикл, День Земли);
— однотипный, весьма консервативный и как правило не подлежащий обсуждению взгляд на семью и сексуальные отношения;
— децентрализованная экономика, каждое поместье выживает в одиночку…
и т.п.
В отличие от России, в экопоселенческом движении Европы и Америки нет какого-либо настолько авторитетного документа, который оказывал бы настолько мощное стандартизирующее влияние на создающиеся поселения. Каждое поселение создаётся по собственным причинам и мотивам и выстраивает свою структуру именно под собственные потребности. И в силу этого европейские и американские поселения, во-первых, гораздо более разнообразны (от городских, почти «квартирных» общин до целых «экогородов» на несколько тысяч жителей; от высокотехнологичных, экипированных солнечными коллекторами и тепловыми насосами, до «первобытных племён», живущих без электричества; от религиозно-семейно-консервативных соседств до коммун по типу единой семьи и ЛГБТ-общин), а во-вторых, при выборе собственной организационной формы они гораздо более чутки к собственным реальным потребностям. Отсутствие единого шаблона, который предопределял бы форму будущего поселения, позволяет европейским и американским альтернативщикам реально задавать себе вопрос «ЧЕГО, СОБСТВЕННО, МЫ-ТО САМИ ХОТИМ???», и благодаря этому форма каждого отдельного поселения получается гораздо более адекватной, соответствующей интересам именно этих людей, чем это имеет место в России, где каждое новое поселение просто копирует единый шаблон.
Другим любопытным следствием отсутствия единой идеологической платформы у западных поселений является существенно более низкая степень идеологического догматизма и непринятия к тем, кто делает что-то не так, как мы. В России, в силу того, что есть Зелёные Книги, в которых «всё написано», а также того, что подавляющее большинство поселений создаются по одному шаблону, любые организационные, социальные, экологические, экономические решения, которые выходят за рамки этого шаблона, гораздо более резко ощущаются как «неправильные», «подлежащие исправлению» и вызывают агрессивное непрятие, чем в Европе, где поселения настолько разные, что единого стандарта, который можно было бы использовать как эталон «правильного», попросту нет.
.
03. БОЛЬШАЯ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОСТЬ И НАЛИЧИЕ РАБОТАЮЩИХ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ
Если для российских ПРП обычной и общераспространённой является ситуация, когда земля находится в собственности отдельных помещиков, каждый из которых выживает и решает свои задачи сам по себе, а управление на уровне всего поселения как целого либо не работает, либо работает плохо, т.к. не имеет реальных рычагов воздействия на жителей, и иная ситуация является исключением из правила, то в поселениях Европы, наоборот, обычной является ситуация, когда земля принадлежит поселению как целому (а жители либо не имеют своих отдельных участков, либо арендуют их у поселения) и, как следствие, управление на уровне всего поселения работает и обладает функцией приёма людей в общину или исключения из неё.
04. БОЛЕЕ ПРИРОДОСООБРАЗНАЯ И ГИБКАЯ ПЛАНИРОВКА
В силу того, что европейские и американские поселения не связаны «шаблоном 1 Га», они могут позволить себе при планировке территории гораздо больше прислушиваться к конкретным особенностям местности и планировать территорию более с опорой на реальный ландшафт, чем на стандартные «клеточки». Это, как правило, приводит к более экологичной и энергоэффективной планировке и существенно сокращает затраты как на линии коммуникаций, так и на последующее обслуживание всей создаваемой на территории инфраструктуры.
05. ОБЩИННОСТЬ
В России в подавляющем большинстве случаев люди едут жить в поселения родовых поместий ради САМОДОСТАТОЧНОСТИ и НЕЗАВИСИМОСТИ. Потому что в городе они устали от зависимости от властей, коммунальных служб и пр. и теперь хотят, чтобы у них под ногами была СВОЯ земля, и их дом мог стать неприступной крепостью. Логичным следствием этого мотива является достаточно слабая заинтересованность в контакте с соседями и общепоселенческих активностях.
В Европе и Америке, в отличие от России, всё обстоит наоборот: люди едут жить в альтернативные поселения преимущественно для того, чтобы ЖИТЬ ВМЕСТЕ. И потому, что они разочаровались в возможности построить желаемую жизнь в одиночку, силами только своей семьи. Логичным следствием этого является гораздо более высокая централизованность европейских поселений и гораздо большая заинтересованность людей в том, чтобы участвовать в управлении поселением и что-то делать вместе с соседями.
06. СЕРЬЁЗНЫЙ АКЦЕНТ НА ЭКОЛОГИЮ
Насколько я наблюдаю это по жизни и поездкам в разные поселения, для российских родовых помещиков экологические ценности являются, скорее, декларацией, чем реальной практикой. Т.е. о близости с природой говорится, конечно, много, но всё-таки для большинства помещиков квинтэссенцией идеи о близости с природой является просто тот факт, что они строят дом на земле и переезжают туда жить из городской квартиры; в остальном же каких-либо принципиальных изменений в плане того, чтобы сделать свой образ жизни более экологичным, происходит немного. Сплошь я рядом в анастасиевских поселениях люди строят дома из минваты, пенополистерола и прочих неэкологичных материалов, выбрасывают кучи несортированных отходов, используют множество одноразовой упаковки, довольно массово пользуются автомобилями для поездок (в т.ч. внутри поселений), пользуются сотовыми телефонами, устанавливают Wi-Fi сети и т.п. Каких-либо серьёзных подвижек в плане экологизации быта на уровне поселения в целом, а не отдельных редких энтузиастов, я в России почти не видел.
В Европе и Северной Америке ситуация в этом плане довольно сильно отличается. Организаторы альтернативных поселений не только активно декларируют экологические ценности на своих сайтах, но вводят конкретные инструкции и практики, касающиеся экологии, на уровне целых поселений. По тем поселениям, которые я видел, и с которыми более-менее активно переписывался, видно, что уровень внедрения экологичных технологий там выше, чем среднестатистически по российским ПРП. В западных поселениях на полном серьёзе строят дома из дерева, соломы и глины, на полном серьёзе организуют централизованный раздельный сбор отходов, на полном серьёзе занимаются альтернативной энергетикой и сокращают потребление бензина через car pooling, уменьшение количества транспорта, перевод его на спирт, биогаз и прочие подобные меры. В финских поселениях мне известны такие примеры экологизации быта, как использование самодельных натуральных красок вместо покупных синтетических, использование деревянной посуды, использование дровяных газогенераторов для движения автомобилей (т.е. автомобиль переоборудуется так, что, по сути, ездит на дровах; технически это достаточно громоздкое и не совсем удобное решение, но готовность пойти на него лишний раз свидетельствует об «экологическом фанатизме» финнов). В целом, при общении с западными экопоселенцами сразу бросается в глаза, что они «заморочены на экологии» на порядок больше наших, русских. Часто складывается впечатление, что они в фоновом режиме рассчитывают «экологический след» почти от каждого собственного действия, и временами здесь не обходится без странных курьёзов, вроде того, что ради сокращения сжигания бензина человек не едет к другу, а говорит с ним по скайпу, или ради сохранения лесов читает только электронные книги, но не бумажные. Однако, если не вдаваться в подобные курьёзы, в целом то трепетное отношение к своему личному влиянию на окружающаю среду, которое я вижу у экопоселенцев Запада, мне весьма близко.
07. ОРИЕНТАЦИЯ НА ПОСТОЯННОЕ ПРОЖИВАНИЕ
Разумеется, в европейских и американских поселениях тоже есть свои «полурезиденты», т.е. люди, которые проводят значительную часть своего времени за пределами поселения. Но всё-таки доминирующей тенденцией, характерной для западных поселений, является то, что в основной своей массе сами поселения проектируются и строятся именно в расчёте на постоянное проживание людей (а не мыслятся как дополнение к городской квартире). И, как следствие, вся необходимая для постоянного проживания инфраструктура (общий дом, школа, возможности заработка, система снабжения поселения товарами и услугами и пр.) как правило изначально закладывается в проект. И, если, скажем, основатели поселения (как это имеет место, в частности, в кохаузинге) решают, что его жители будут ездить на работу и водить детей в школу за пределами поселения, то место под поселение логичным образом приобретается в пригороде, чтобы подобный образ жизни был реально удобен. Если же поселение строится в «глухомани», то оно неизбежно начинается с инфраструктуры жизнеобеспечения.
В России же, в силу того, что вопрос о постоянном проживании или дачном характере использования участка решается каждым поместьем индивидуально, а поселение как целое является лишь обслуживающей надстройкой для поместий, получается так, что вопрос об инфраструктуре, необходимой для постоянного проживания, хронически оказывается подвешенным в воздухе, т.к. заранее неизвестно, соберутся ли в данное поселение дачники (которым эта инфраструктура не нужна) или постоянные жители (которым она позарез необходима). Что почти повсеместно приводит к тому, что между дачниками и поселенцами начинается борьба и перетягивание каната, и в очень многих случаях — к тому, что инфраструктура для постоянного проживания так и не создаётся, вынуждая поселенцев спустя 5 или 10 лет съезжать с полупустых полей, оставлять «политые слезами родовые деревья» и своё «нажитое непосильным трудом» хозяйство и переезжать в другое поселение, где всё-таки поселенцы перетянули канат на свою сторону и смогли создать в поселении условия, пригодные для полноценной жизни.
08. НЕПРИВЯЗАННОСТЬ К КОНКРЕТНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
Сложно в точности сказать почему (скорее всего, источник этого явления — в историях про ведруссов, рассказанных Анастасией), но большинство жителей российских поселений всё-таки одевается на праздники в славянские костюмы, отращивают бороды и прямо или косвенно ощущают потребность или склонность к наполнению своей жизни мифологической атрибутикой «старинной Руси». Т.е. связывают образ своего поселения, скорее, с возрождением некоего известно как выглядевшего Светлого Прошлого, чем с сотворением некой принципиально новой культуры Светлого Будущего, которая будет выглядеть так, как мы сами её нарисуем. Одним из неосознаваемых следствий такого подхода является характерная ностальгия, тоска и боль о «спасении святой Руси» и опять-таки часто неосознаваемая агрессия в адрес «пришельцев с Запада», «жидомасонов» и прочих сил, подозреваемых в уничтожении того Прекрасного Прошлого, которое мы стремимся возродить. Другим характерным следствием является определённая ограниченность в выборе форм культуры в конкретном создаваемом поселении. Поселенцы подспудно ощущают что-то вроде «долга перед предками», который заставляет их повторять и воспроизводить древние славянские формы даже тогда, когда они их в глубине души не понимают и не переживают, и не позволяет им просто и открыто отбросить традицию и наполнить поселенческую жизнь теми формами и красками, которые по душе данной конкретной группе людей. Третьим характерным следствием является опять-таки повышенная догматичность и очень болезненная реакция на культурные формы, отличающиеся от русской традиции. Поскольку, благодаря историям про Радомира и Любомилу, всем более, чем хорошо известно, на что должна быть похожа жизнь в возрождаемом светлом обществе, то искушение погрязнуть в борьбе с отклонениями от этих внешних форм как с «подменой образов» оказывается очень сильным.
В западных поселениях, опять-таки в силу отсутствия единой идеологической платформы в виде одной канонической книги, в гораздо большей степени ощущается ориентация не на возрождение Светлого Прошлого, а на создание с нуля Светлого Будущего, образ которого в очень большой степени определяется воображением идеологов данной конкретной группы.
09. БОЛЕЕ СВОБОДНЫЙ И РЕАЛИСТИЧНЫЙ ВЗГЛЯД НА СЕМЬЮ, РОДСТВЕННЫЕ И СЕКСУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Поскольку почти все российские альтернативные поселения 2000-х принимают в качестве идеологического фундамента идею РОДОВОГО поместья, они с неизбежностью оказываются в определённом, достаточно узком коридоре возможностей применительно к процессам, происходящим в семье. Фактически, получается так, что всё здание анастасиевского поселения опирается на определённую идею о том, что такое есть семья, и, согласно этой идее:
1) семья состоит из одного мужчины, одной женщины и их детей;
2) семья создаётся один раз и после этого нерушима и неизменна;
3) члены семьи гарантированно согласны между собой относительно идеи жить в родовом поместье;
4) дети гарантированно разделяют убеждения родителей, касающиеся родового поместья, и гарантированно видят своё будущее в контексте «Зелёных Книг»;
5) старшие родственники гарантированно поддерживают молодых в их стремлении жить в родовом поместье и растить в нём детей;
6) семья в течение своего существования не изменит идеологию и не захочет радикально изменить место жительства.
Любое анастасиевское поселение по умолчанию строится на допущении, что его участниками будут семьи, соответствующие этому образу, и принципиально отказывается предусматривать какую-либо стратегию для ситуации, когда этот краеугольный камень окажется треснувшим или даже несуществующим вовсе. Реальные же условия в огромном числе случаев оказываются таковы, что семьи, мало-мальски соответствующие образу, оказываются не правилом, а редким исключением, тогда как большинство семей, приходящих в поселения, в действительности по одному или нескольким пунктам в этот шаблон не вписываются. В реальности семьи в поселении сходятся и расходятся, заводят любовников (часто из таких же соседних семей), непредсказуемо и радикально меняют идеологию; дети отказываются продолжать дело родителей, старшие родственники (бабушки, тёщи, свекрови) пытаются отсудить внуков у своих детей-«сектантов»… И поскольку возможность всех этих ситуации никто не признавал и не предусматривал, каждая из них становится для поселения форс-мажором, который фактически подрывает фундамент сообщества и сотрясает всё его здание.
Анастасиевское поселение изначально проектируется так, что оно может жить лишь при условии наполнения его участков «образцовыми семьями». Но поскольку «образцовая семья», по факту, оказывается в значительной степени мифом, подавляющее большинство поселений оказываются нежизнеспособными.
В отличие от российских ПРП, для западных поселений характерен куда более реалистичный взгляд на семью. В подавляющем большинстве случаев европейские и американские поселения проектируются с пониманием того, что семья может быть достаточно нестабильной и динамичной единицей, и поэтому ставить несущие конструкции поселения как целого в зависимость от нерушимости и неизменности семейных союзов его жителей более, чем рисковано. Как следствие, организационная структура европейских и американских поселений как правило предполагает большую устойчивость и к разводам, и к ситуациям, когда супруги не согласны друг с другом по вопросам, касающимся жизнедеятельности поселения. К примеру, в большинстве американских поселений, которые описывает в своей книге «Творим совместную жизнь» Диана Кристиан, голос на собрании поселения имеет не семья, а каждый взрослый член семьи отдельно. Вследствие чего, если семья вдруг оказывается в состоянии развода, вопрос о разделе права голоса между супругами не становится головной болью ни для них, ни для поселения.
Кроме того, многие западные поселения признают возможность существования открытых и полиаморных семей, участников с нетрадиционной ориентацией; возможность того, что идеология кого-то из членов семьи изменится; возможность того, что дети не последуют по стопам родителей… И несущие конструкции поселения выстраиваются так, что все эти возможности не создают угрозы существованию общины как целого.
10. БОЛЬШЕЕ ВНИМАНИЕ К СОЗДАНИЮ РАБОТОСПОСОБНЫХ ОРГАНОВ САМОУПРАВЛЕНИЯ
По российским поселениям в основном складывается впечатление, что вопрос о реальной работоспособности органов поселенческого управления никого по-настоящему не интересует. Практически во всех поселениях участники по умолчанию выбирают стандартную демократическую модель с общим собранием и большинством голосов или общим собранием и 75% голосов, или общим собранием и единогласием, и при этом тот факт, что эта система не привела к успеху ни в соседних поселениях, ни в известных дачных/жилищных кооперативах, ни даже в государстве в целом, никто как будто не замечает. Несмотря на то, что практически нет свидетельств того, что стандартная демократическая модель вообще где-либо когда-либо сработала, люди не анализируют результаты её применения, а продолжают, вопреки опыту, опираться на миф про «просто соберёмся вместе и всё решим». И в конце 2010-х создатели всё новых ПРП всё так же приносят этот миф к себе в поселение, через 3-4 года обнаруживают, что собрание не может собраться и не в состоянии принять ни одного решения, махают на это рукой и отказываются от управления вообще.
На Западе, вероятно, в силу того, что движение альтернативных поселений началось на 30 лет раньше, проблема демократической модели управления на настоящий момент всё-таки была осознана, и к 2000-м годам в Европе и Америке осталось мало поселений, которые её используют. И все большее число поселений начинают выбирать алгоритмы самоуправления, основанные не на мифе, а на реально измеренной практической эффективности. И, как следствие, системы самоуправления, конструктивно включающие в себя формализованные процедуры вместо простого обмена мнениями, механизм обратной связи и анализ эффективности вроде системы петель обратной связи в социократии, всё более и более набирают популярность.
.
Таковы в общих чертах те различия между российскими ПРП и западными альтернативными сообществами, которые мне удалось уловить за несколько лет изучения этой темы и общения с экопоселенцами здесь и там.
При создании нашего поселения мы будем ориентироваться преимущественно на западную (европейско-американскую) модель.